Законник. - Страница 43

Впрочем, все обошлось: сообразив, чем для него может закончиться такое веселье, мэтр Билчо быстренько заменил красоток из высшего света на настоящих подавальщиц, не боящихся ни мужских рук, ни соленых шуток. И ужин плавно перешел в состояние, которое Кузнечик называл 'свинским': некоторые присутствующие начали забывать об этикете, и видели смысл жизни не в следовании Долгу, а на дне своего кубка. Или в вырезе сарафана ближайшей подавальщицы. Впрочем, особенно хамски себя не вел никто, и я стоически терпел выпавшее на мою долю 'счастье'…

После тоста барона Одвида 'За прекрасных дам' стало значительно 'веселее': собравшиеся в таверне мужчины вдруг воспылали к дамам неугасимой любовью, и принялись выражать им свои чувства. Так, как могли.

Большинство — сравнительно спокойно и в допустимых рамках. А вот троица похожих друг на друга рыжебородых мужчин, являвшихся, если мне не изменяет память, дальними родственниками баронессы Кижер, решила продемонстрировать свое отношение к женщинам на деле.

Старший, рослый детина с перебитым носом и сломанными ушами, схватил пробегающую мимо подавальщицу, и, хохоча, подбросил ее к потолку. Младший последовал его примеру и повторил этот же 'подвиг'. Среднему, еле стоящему на ногах, этого показалось мало, и он, уставившись налитыми кровью глазами на сидящую рядом с мужем баронессу Майянку, потребовал у нее влезть на стол и продемонстрировать свою красоту тем, кто 'в состоянии ее оценить'…

Договорить ему не дали — барон Одвид, мгновенно оказавшийся рядом с возмутителем спокойствия, что-то тихо прошептал, и мигом протрезвевшие братья принялись извиняться. Хором. При этом старательно не глядя ни на меня, ни на Воско с Оттом, подпирающих стены по обе стороны от входной двери…

— Вы страшный человек, ваше сиятельство! — непонятно с чего буркнула баронесса, дождавшись, пока откланявшиеся бородачи выйдут на улицу. Потом вздохнула и добавила: — Такой же страшный, как и ваш отец…

Разбираться, почему она считает нас страшными, я не стал. Вместо этого я подозвал к себе мэтра Билчо и попросил поднять в мою комнату бочку для омовения. И наполнить ее горячей водой.

Глаза хозяина 'Трех корон' тут же погасли: постоялец, из-за которого в его таверну съехался весь цвет города, устал. А, значит, в ближайшее время должно было затихнуть и все это, приносящее ему деньги, веселье.

— Через полчаса будет… — грустно пробормотал он. И куда-то пропал…

…Для того чтобы покинуть разошедшееся общество и уйти отдыхать, мне пришлось выдержать самый настоящий бой: порядком перепивший барон Одвид, размахивая руками, пытался убедить меня в том, что настоящие мужчины покидают стол только на рассвете. И идут в бой, еще ощущая на губах вкус молодого вина и хорошо прожаренного мяса.

Его младший брат, барон Пристон, придерживался такого же мнения. А вот супруга барона, леди Лимира, вдруг встала на мою сторону:

— Вино и мясо — это, конечно, хорошо. Но только для тех, кто забыл, что такое Любовь. На мой взгляд, идти в бой, ощущая на губах вкус нежных губ какой-нибудь красавицы намного приятнее, чем дышать перегаром…

— Точно! — воскликнул барон. Потом восхищенно посмотрел на супругу и… жизнерадостно хохотнул: — А еще лучше, чтобы красавиц было две!

— Я думаю, что в этом вопросе граф Аурон прекрасно обойдется без нашего совета… — дипломатично заметила баронесса. И, взяв супруга за руку, добавила: — Дорогой! Я думаю, что тебе нужно взять бразды правления застольем в свои руки и объявить гостям, что его светлость устал с дороги и изволит пойти почивать…

Минут через десять, выбравшись, наконец, во двор, я стянул с себя порядком поднадоевшее сюрко, глубоко вдохнул и… поморщился — ветер, дующий со стороны Кожевенной слободы, доносил до таверны запах дубла, извести и шамши. Желание прогуляться тут же куда-то пропало, и я, вздохнув, отправился до ветру…

…По пути обратно я решил проверить, чем занимаются выставленные Лисом часовые, и немножечко их поискал.

Часовые бдели. То есть несли службу там, где их выставил десятник. Поболтав с каждым и удостоверившись, что они бодры и предельно внимательны, я отправился спать. Вернее, неторопливо побрел к лестнице, ведущей на второй этаж, мечтая, чтобы там не оказалось ни одной из тех красоток, которые прислуживали мне за столом.

Увы, моим мечтам так и суждено было остаться мечтами — у входа в мою комнату стояло четверо девиц. Пунцовых, как спелые яблоки. И о чем-то негромко разговаривало. Впрочем, стоило мне шагнуть в коридор, как они мгновенно забыли обо всем и… зашевелились. Так, чтобы 'совершенно случайно' продемонстрировать мне все свои прелести. Стоять на месте было чревато, поэтому я, стараясь не пялиться ни в чей вырез, двинулся по коридору. И, остановившись в паре шагов от безостановочно облизывающей полные губы девушки, смутно похожей на нового капитана городской стражи, вопросительно посмотрел ей в глаза. Однако ответила не она, а стоящая за ней 'подавальщица':

— Ваша милость, как вы и просили, бочка с водой уже в вашей комнате… А мы… мы поможем вам раздеться…

— Раздеться? — переспросил я. И тяжело вздохнул: судя по нахмуренным бровям и сжатым зубам, эта четверка решила идти до конца.

В этот момент за моей спиной скрипнула дверь, и возникший рядом со мной Лис негромко поинтересовался:

— Вы позволите проверить вашу комнату, ваша светлость?

— Проверяй… — искренне обрадовавшись его появлению, буркнул я. А потом протянул ему свое сюрко. — Брось его куда-нибудь. Жарко…