Законник. - Страница 72

— Аурон Утерс, граф Вэлш! Я, Илзе Рендарр, вверяю вам свою жизнь и…

— …и все остальное! — донеслось из-за портьеры.

Принцесса вздрогнула и густо покраснела.

А Айлинка, не удовлетворившись произведенным эффектом, отодвинула в сторону тяжелую складку и ехидно посмотрела на меня:

— Молодец, Ронни! Будь я на твоем месте, предложила бы ее высочеству то же самое. Если бы, конечно, вспомнила о существовании этой клятвы…

— Айлинка!!! — грозно сдвинув брови, прошипела мама. — Ты что тут делаешь?

— Радуюсь выбору брата! Принцесса Илзе — настоящая красавица! Не то, что эта клуша Шарлин де Бейль…

— Ваше высочество! Прошу прощения за неподобающее поведение моей дочери… — начала, было, мама. Но закончить не успела: Айлинка уперла в бока кулачки и возмущенно фыркнула:

— Выходку? Ничего себе! Брат у меня один-единственный! И позволять ему жениться на ком попало я не собираюсь…

Мама грозно сдвинула брови, набрала в грудь воздуха и зарычала:

— Айлинка! Ты что себе позволяешь?!

Сестричка ничуть не испугалась. Видимо, как и я, разглядев в ее глазах что-то вроде понимания:

— Мама, я тут из чувства долга! Любимый брат… Забочусь… Понимаешь?!

Тем временем принцесса Илзе успела прийти в себя:

— А я, значит, не 'кто попало'?

— Неа! Вы мне нравитесь! Даже очень…

— Айлинка! Марш к себе! Я с тобой потом поговорю… — хлопнув ладонью по подлокотнику, рыкнула мама. — Слышишь?

Сестричка посмотрела на меня с такой искренней надеждой, что мне стало слегка не по себе. Однако возражать маме я не стал. И просто пожал плечами.

Поняв намек, Айлинка вздохнула, прикусила губу и медленно-медленно пошла к дверям.

— Спасибо… — чуть запоздало поблагодарила ее Илзе Рендарр. И снова покраснела. Но уже не так густо, как в первый раз…

— Пожалуйста! — хихикнула несносная девчонка. Потом остановилась, хитро посмотрела на меня и изрекла: — А ты — точно Законник! Самый настоящий…

Я растерянно посмотрел на Кузнечика, и, увидев в его глазах отражение Айлинкиной улыбки, вдруг сообразил, что данную мною клятву Жизни действительно можно расценить, как недвусмысленный намек. Намек на то, что я испытываю к ее высочеству совершенно определенные чувства!

— Клятву Крови может дать только глава рода, а отец сейчас в Арнорде… — начал, было, я. Но моя робкая попытка оправдаться не удалась: ее заглушил дикий хохот.

Рассмеялись все — и мама, и принцесса Илзе, и Айлинка. Последняя хохотала так, что даже вцепилась в ручку двери. Чтобы не упасть. Да что Айлинка — улыбался даже Кузнечик!

Возмущенно сжав кулаки, я зарычал:

— И потом, перекладывать свою ответственность на плечи отца я не собираюсь! Иарус Рендарр отправил сюда убийц только потому, что счел оскорблением похищение своей дочери! А похитил ее я, а не папа!

Это объяснение вызвало еще один приступ хохота. Правда, чуть менее громкий: моя сестричка угрюмо промолчала. Правда, хватило ее ненадолго: минуты через полторы, посмотрев на меня, как на юродивого, она демонстративно постучала себя по голове:

— Ты что, Ронни! Какая, к дьяволу, клятва Крови? Если ее высочество войдет в род на таких условиях, то станет считаться нашей сестрой! А значит, ты никогда не сможешь на ней жениться!

— А сейчас — сможешь… — утерев выступившие слезы, поддакнул ей Кузнечик.

Я невольно посмотрел на принцессу Илзе.

Поймав мой взгляд, ее высочество захлопала ресницами и сокрушенно вздохнула:

— Прямо сейчас я не готова… Но вот эдак часа через полтора-два…

…Через полчаса я лежал лицом вниз в мастерской Брюзги, истыканный иглами с головы до ног, и внимательно вслушивался в недовольное бурчание ползающего по полу семейного лекаря.

Нет, меня не интересовало, как Вельса угораздило смахнуть на пол кристаллы Туманного Рассвета. И 'куда закатился последний' — тоже. Мое любопытство было вызвано более прозаической причиной: перед тем, как смахнуть со стола металлический поднос с подготовленными для инициации инструментами, Брюзга оборонил одну очень интересную фразу:

'Я бы отдал половину жизни, чтобы понять, что именно она сотворила с этим несчастным…'

'Половина жизни' — это было чересчур: для того, чтобы в принципе удивить Брюзгу, требовалось нечто, не влезающее ни в какие ворота. Скажем, последний раз Вельс был готов отдать часть своей жизни за рецепт отвара, с помощью которого некий бродячий лекарь из королевства Онгарон лечил падучую. Но в тот раз эта самая часть была заметно меньше — какие-то десять лет. И ни днем больше. Поэтому я терпеливо ждал, зная, что рано или поздно, но он вернется к той теме, которая интересует его больше всего…

…Поиски последнего кристалла длились минут двадцать. За это время Брюзга трижды перетаскивал мое ложе с места на место, раза четыре переставлял всю остальную мебель, и дважды ронял на пол чучело медвежонка.

Естественно, настроения это Брюзге не улучшало, и к моменту, когда он издал ликующий вопль, я был морально готов к тому, что он в раздражении все-таки заденет одну из торчащих из моего тела игл.

Не задел! Но порадоваться этому я не успел — через пару минут, закончив манипуляции с кристаллами, он прикоснулся серебряными нитями к металлическим штырям, торчащим из банок Силы, и меня выгнуло коромыслом.

Несколько мгновений на грани потери сознания, — и я, рухнув на ложе и пребольно ударившись щекой, услышал его довольный голос:

— Отлично…

Со словом 'отлично' я был не согласен, но бурчать был не в состоянии. И поэтому промолчал. Как оказалось, совершенно правильно — громыхнув чем-то железным, Вельс негромко выругался и затих. А потом до меня донесся его расстроенный вздох: